Глава 17. Медвежья услуга

— Профессор Дамблдор! Директор! Подождите секундочку!

Окрик Гермионы Грейнджер заставил старого волшебника замедлить ход, а потом и вовсе остановиться. Гриффиндорка чуть ли не бегом догнала его. За ней следовал Рон Уизли.

— Чем могу вам помочь, мисс Грейнджер? — как всегда приветливо поинтересовался Дамблдор.

— Я хотела поговорить с вами о Гарри, сэр, — волнуясь, начала девушка. — Вы знаете, я ведь староста, поэтому, как мне кажется, имею право спросить у вас… — она запнулась, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу.

— Ну же, — подбодрил ее директор. — Вы действительно староста, так что имеете право обсуждать со мной учеников своего факультета. — Он улыбнулся.

— Я хотела спросить, почему Гарри живет один? — затараторила Гермиона, боясь, что ее могут остановить. — Это ведь очень опасно. Раньше с ним была мисс Новак, и она могла поднять тревогу или помочь ему, если бы случилось… ну, вы понимаете, да? Он ведь одержим Огнем! Он может пострадать. Мы с Роном…

Но тут Дамблдор остановил ее, подняв руку. Девушка замерла на полуслове с открытым ртом.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли, — мягко сказал он. — Я прекрасно понимаю ваше беспокойство. Поверьте мне, я бы никогда не поселил Гарри одного при его нынешнем состоянии.

— Но, сэр, — растерянно пробормотала Гермиона, удивленно глядя на него, — Гарри сам нам говорил, что он продолжает жить в той же комнате, но теперь один. Разве это не так?

— Такова наша официальная версия, — он многозначительно посмотрел на нее поверх очков-полумесяцев. — Я думал, Гарри вам скажет, как дела обстоят на самом деле. Я разрешил ему ничего не скрывать от вас, но, очевидно, я ошибся.

— А как дела обстоят на самом деле, сэр? — подал голос Рон.

— Думаю, ради вашего спокойствия я могу вам рассказать, — Дамблдор улыбнулся. — Мистер Поттер использует комнату, в которой жил раньше, исключительно для того, чтобы незамеченным попадать в слизеринские подземелья, в комнаты профессора Снейпа, который теперь присматривает за ним вместо мисс Новак.

Повисла пауза, во время которой двое гриффиндорцев пытались как-то осознать эту информацию. Гарри живет со Снейпом? Он им ничего не сказал? Не пожаловался?

Первой опомнилась Гермиона, которая вспомнила поведение Гарри после рождественских каникул. Неожиданная тяга к зельям, заявления о том, что Снейп совсем не такой, каким кажется, отчаянное желание снова заниматься окклюменцией, депрессия, приступы паники, а потом вдруг все наладилось. Девушка припомнила, что после пасхальных каникул Гарри совсем преобразился, стал спокойнее, он ни разу не сорвался, ничего не воспламенил.

— Значит, они помирились? — спросила она. Рон вытаращился на нее, не понимая, как ей такое вообще могло прийти в голову.

— По крайней мере, я не слышал от мистера Поттера ни слова жалобы. Напротив, я предлагал ему другой вариант выхода из ситуации, который он отверг, предпочтя предложение профессора Снейпа, — сообщил директор, пожав плечами и беспомощно разведя руками. — Мне кажется, они не просто поладили. Профессор Снейп теперь имеет на мистера Поттера очень большое влияние. Гарри доверяет ему… больше, чем кому-либо другому.

Рон и Гермиона переглянулись. Такого они не могли себе даже вообразить. Ведь Гарри так долго ненавидел своего профессора Зелий, подозревал, что тот на самом деле предан Волдеморту, обвинял в смерти Сириуса. И вот теперь они лучшие друзья? И даже больше? И Гарри скрывает это от них?

— Вы чем-то обеспокоены, профессор? — спросила проницательная Гермиона, видя печать сожаления на лице Дамблдора.

— Я доверяю профессору Снейпу, — заверил ее тот. — Но мне такая внезапно возникшая привязанность кажется не совсем… нормальной, — признался он. — Мне только остается надеяться, что прошлое Северуса никак не отразится на его отношении к Гарри, — тихо произнес директор, как будто говорил сам с собой. При этом он выглядел весьма озабоченным. — Но я уверен, нам не о чем беспокоиться, — тут же добавил он натянуто бодро. — Думаю, мистер Поттер скоро сам вам все расскажет. Полагаю, он просто боится, что вы не поймете, почему он не против жить с профессором Снейпом. Но, может быть, вам стоит самим с ним поговорить. Плохо, когда друзья что-то скрывают друг от друга.

Сказав это, он удалился, оставив Рона и Гермиону в полном смятении.

* * *

В это время сам Гарри пытался готовиться к экзамену по Трансфигурации, обложившись книгами в библиотеке. Однако его мысли то и дело сбивались с предмета на отношения с Северусом. Последние несколько дней они оба прибывали в постоянном напряжении. Хотя Снейп, совладав со своими эмоциями и взглянув на ситуацию трезво, заверил его, что до лета им нечего опасаться, сам Гарри не был в этом уверен. Зельевар считал, что Дамблдор все же не станет давать ему прямого приказа прогнать Гарри.

— Он этим ничего не добьется, — убежденно говорил Северус. — Уверен, он понимает, что я расскажу тебе о его роли в этом событии. Это заставит тебя еще больше привязаться ко мне, потому что гриффиндорцы не любят, когда людей неволят, — он усмехнулся с легким намеком на сарказм. — Это Дамблдору совершенно не нужно. Ему нужно, чтобы ты снова во мне разочаровался, чтобы мы перестали друг другу доверять. Ему нужно, чтобы ты снова стал целиком и полностью его человеком, как это было прежде…

Северус признал, что вероятность того, что он сможет сдержать свое обещание относительно лета, очень низка, но Гарри уже не настаивал на этом. Ему не хотелось, чтобы у Снейпа были из-за него проблемы. Он выживал у Дурслей раньше, переживет и это лето, ничего с ним не сделается. Гораздо больше Гарри волновало, не предпримет ли Дамблдор попытку поговорить с ним, убедить в ненадежности Северуса или просто попросит его ограничить свое общение с зельеваром. Он не знал, как ему следует себя вести в такой ситуации. Северус попросил его не демонстрировать излишнюю лояльность к нему, но Гарри не был уверен, что сможет сдержаться в личной беседе с директором.

От этих печальных мыслей его отвлекли друзья, плюхнувшиеся на стулья по обе стороны от него. Одного взгляда на их напряженные лица было достаточно, чтобы Гарри почувствовал себя неуютно. Он не был сейчас готов к еще одному раунду беседы на тему опасности его одинокого проживания. Однако фраза, произнесенная Гермионой, заставила его пожалеть, что она больше не станет доставать его этой темой.

— Мы знаем, что ты живешь со Снейпом, Гарри. Нам Дамблдор сказал.

— А потише нельзя? — огрызнулся он. — А если нас кто-нибудь услышит?

— Здесь никого нет, — чуть раздраженно сообщил Рон. — Не пытайся сменить тему.

— А в чем тема? — с вызовом спросил Гарри. — Да, я живу с ним. И что теперь? Он меня учит справляться с одержимостью. И присматривает, чтобы я не натворил бед. Разве ты не этого хотела, Гермиона?

— Но не он же! — возмутилась девушка. — Вы всегда друг друга ненавидели!

— И ты, кажется, настаивала на том, чтобы я преодолел это, поскольку это вредит остальным.

— Я хотела, чтобы ты перестал кидаться на него, чтобы ты изучал окклюменцию, как того хотел Дамблдор. Но жить с ним… И скрывать это от нас… Гарри, ты уверен, что все в порядке? Может, ты не жалуешься только потому, что боишься, что тебя не поймут?

— Да, дружище, — подключился Рон. — Ты не думай, что мы начнем тебя убеждать, что так лучше для тебя же.

— Но так действительно лучше! — запротестовал Гарри. — Гермиона, ты же сама мне говорила…

— Гарри, ты не должен себя мучить! Учись у Снейпа, но необязательно жить с ним!

— Вы не понимаете, — Гарри беспомощно переводил взгляд с Рона на Гермиону и обратно. Как объяснить им, что он ничего не скрывает, что он сам захотел жить с Северусом. Он не хотел говорить об этом в библиотеке, где их могли подслушать. Снейпу и так хватает проблем.

— Пойдемте, — решительно сказал он, собирая свои вещи. — Поговорим.

Он привел их в комнату, которая считалась его. Некоторое время Гарри молчал, не зная, откуда начать. В конце концов он решил, что правильнее всего начать со своих рождественских каникул. Он рассказал друзьям о том, что на самом деле произошло с ним после взрыва зелья. Он рассказал, как оказался в параллельном мире, как встретил там двойника Снейпа.

— В том мире он усыновил меня. Он был моим опекуном с четырех лет. Там все совсем иначе, — восторженно тараторил Гарри.

— Ты хочешь сказать, что тебе это понравилось? — не поверил Рон. — Мир, в котором Снейп — твой опекун?

— Не просто опекун, Рон, — попытался донести до него Гарри. — Отец! Приемный отец! Понравился ли мне тот мир? Рон, у меня там дом — не просто место, где меня защищает магия крови, а настоящий дом, — своя комната и прекрасный отец, который заботится обо мне. Да, Рон, это просто идеальный мир. Мир, в котором я уже победил Волдеморта. Мир, в котором жив Сириус. И я там был счастлив с самого детства.

— Хорошо, предположим, что это так, — рассудительно заметила Гермиона. — Но ведь в этом мире у вас с профессором Снейпом совсем другие отношения!

— Были другие, я не спорю. И они не изменились в одну секунду, стоило мне вернуться, — Гарри болезненно поморщился, вспоминая свое отчаяние, которое периодически сменялось безумной надеждой, но в большинстве случаев эта надежда обращалась разочарованием. — Мне пришлось потрудиться, чтобы завоевать его симпатию и доверие. — Он вдруг вспомнил разговор с Северусом из альтернативного мира и грустно усмехнулся. — Одного упоминания Томаса Брауна оказалось недостаточно.

— Кого? — переспросила Гермиона.

— Я не знаю, кто это. Это имя мне назвал двойник Снейпа, но мне оно не помогло, — отмахнулся Гарри. — Дело не в этом. Дело в том, что тот двойник, которого я узнал в другом мире, дал мне понять, что Снейп совсем не такой, каким я его считал.

— Но с чего ты взял, что они похожи? — сопротивлялась Гермиона. — У них была совсем разная жизнь. Наш Снейп совсем другой человек!

— Нет, не совсем, — возразил Гарри. — Он такой же внимательный и заботливый, такой же преданный и смелый, просто он не демонстрирует это. Люди как правило его не любят и не доверяют ему, вот он и отвечает им тем же. Он сложный человек, но если узнать его поближе, — Гарри беспомощно развел руками, не зная, как выразить все то, что он думает и чувствует. — Он хороший человек. И он… — Гарри запнулся. Он хотел сказать «любит меня», но ведь Снейп никогда ему ничего такого не говорил. — Он хорошо относится ко мне.

Друзья продолжали смотреть на него с подозрением, словно размышляли над тем, не стоит ли его сдать в Святого Мунго. Гарри устало прикрыл глаза и покачал головой. Не поверят. Что бы он тут ни говорил — все равно не поверят. Он бы и сам в подобной ситуации не поверил. Ему пришлось прогуляться в другой мир, чтобы понять, что у Северуса Снейпа есть не только яд, который он с удовольствием источает ежедневно, но и сердце, душа… Как донести это теперь до Рона с Гермионой он не знал.

— Гарри, я не знаю, что он с тобой сделал, — медленно заговорила Гермиона, — но ты можешь нам рассказать об этом. Тебе не надо притворяться, мы тебе поможем.

— А ты уверена, что он притворяется? — недоверчиво поинтересовался у нее Рон. Гарри взглянул на него с надеждой. — По-моему, он сам верит в то, что говорит. Может, это какая-то черная магия?

— Да почему вы не желаете мне просто поверить? — разозлился Гарри. Последние слова Рона взбесили его. Он злился не потому, что друзья ставили под сомнения его слова и даже его вменяемость. Его злость была вызвана обидой за Снейпа. Тот делал так много, принес столько жертв, рисковал всем, а никто не желал видеть в нем человека, видеть то хорошее, что было в нем.

Гарри даже немного удивился, осознав, что кровь вскипела, как обычно во время приступа. Неконтролируемых выбросов Огня в повседневной жизни у него не случалось уже давно. Сам он предполагал, что это из-за постоянных тренировок с Северусом, во время которых Огонь поднимался в нем частенько, а он благополучно трансформировал его в ментальный блок. Умиротворенное состояние, в котором Гарри пребывал большую часть времени, не располагало к приступам, а вот сегодня он впервые по-настоящему вышел из себя.

Его тело среагировало быстрее рассудка. Кулаки сжались сами собой, веки опустились, образ огненной стены появился почти без каких-либо усилий. Гарри почувствовал, как по его телу циркулирует энергия, и даже пожалел, что некому сейчас применить к нему легиллименцию: блок получился славный.

— Что с тобой? — опасливо спросила Гермиона.

— Ничего, обычный приступ, — преувеличено небрежно ответил Гарри. — Уже все в порядке, я нейтрализовал Огонь.

— Как тебе это удается? — восхитилась подруга.

— Окклюменция. То, чему меня учит ужасный Снейп в перерывах между жестокими издевательствами, от которых у меня поехала крыша, и черномагическими ритуалами, из-за которых я так к нему привязался. — Если бы сам профессор Снейп слышал сейчас тон Гарри, он мог бы с полным правом сказать: «Мой ребенок». Интонации и сарказм были настолько похожи на зельевара, что Рон испугано моргнул.

— Зря ты так, Гарри, — обиделась Гермиона. — Мы же беспокоимся за тебя.

— Я знаю, — он примирительно вскинул руки. — Я не хочу с вами ссориться, но вы должны понять, что я живу с Северусом потому, что мне это нравится, а не потому, что он меня принудил, или заколдовал, или еще что!

— Ты его ТАК называешь? — ужаснулся Рон.

— У вас настолько близкие отношения? — не поверила Гермиона.

— Близкие, — заверил ее Гарри. — Да, я зову его по имени. Я доверяю ему и люблю как отца. А он… Со мной он ведет себя совсем иначе. Не так, как в классе, понимаете? Нет, вы не понимаете, — со вздохом заключил он, когда друзья снова переглянулись. — И не верите. — Тут он переменился в лице. — Если вы не верите, то я вам докажу. Идемте.

Он схватил Гермиону за руку, а та в свою очередь вцепилась в ладонь Рона. Втроем они подошли к камину, Гарри взял немного дымолетного порошка из горшка на полочке и бросил его в огонь.

— Комнаты Северуса Снейпа! — четко скомандовал он и потянул друзей за собой.

Когда они ввалились в гостиную, Снейп полулежал на диване, подложив под спину несколько маленьких подушек и вытянув длинные ноги. В руках он держал какую-то книгу. Мантии на нем не было, сюртук был расстегнут, как и несколько верхних пуговичек рубашки. Гарри знал, что по меркам Снейпа это высшее проявление расслабленности. Мальчик смутился. Наверное, стоило как-то предупредить зельевара, прежде чем приводить в его дом своих друзей. Пока, казалось, Северус не замечал, что он пришел не один.

— Привет. Что-то ты сегодня долго, — спокойно произнес он, не отрываясь от чтения.

— Я был в библиотеке, готовился к экзаменам, — чуть волнуясь, сказал Гарри, делая знак друзьям не шуметь.

— Вот как. Ты был на ужине? У меня сегодня не было настроения идти в Общий зал, я собираюсь поужинать здесь. Составишь мне компанию?

— С удовольствием, я еще не ел, — Гарри улыбнулся и подошел ближе к дивану. — Северус?

— Что? — Снейп все еще смотрел в книгу.

— А у меня сегодня приступ был. Настоящий. И я все сделал, как ты меня учил. У меня получилось!

— Молодец! — Умение хвалить Гарри вслух было одним из последних достижений Северуса. Он наконец оторвался от книги и взглянул на своего подопечного, после чего встал и положил руки ему на плечи. — Я горжусь тобой, — тихо произнес он. Гарри хихикнул. — Что?

— Долго репетировал? — весело спросил Гарри. — «Я горжусь тобой»… Такого ты мне еще не говорил.

— Я ведь тоже работаю над собой…

Тут Северус осекся, взглянув поверх плеча Гарри. Буквально на глазах расслабленное и дружелюбное выражение лица померкло, сменяясь холодной маской отчуждения: губы плотно сжались, взгляд ужесточился, брови сошлись на переносице. Он убрал руки, и Гарри сразу стало как-то холодно и неуютно.

— Что они здесь делают? — тихо спросил Снейп. Его голос звучал угрожающе.

— Я попросил их прийти, — быстро заговорил Гарри. — Они узнали, что я живу с тобой и решили, что ты тут всячески меня угнетаешь, а я боюсь сказать, потому что раньше много на тебя жаловался, но ни к чему хорошему это не привело. Рон вообще решил, что ты меня заколдовал. Я привел их, чтобы они поняли… — Он осекся, видя, что с каждым его словом лицо Снейпа все больше темнеет. — Прости, я должен был сначала спросить тебя, но я… Я вышел из себя, мне так хотелось, чтобы они узнали, какой ты на самом деле.

— На самом деле, Гарри, я весьма неприятный тип, не умею быть милым и очаровывать людей, — холодно заметил Северус. — Мое отношение к тебе — это исключение из правила.

— Я и хочу, чтобы они увидели твое отношение ко мне, — в отчаянии пробормотал Гарри, низко опустив голову. — Для меня это важно, понимаешь? — Он взял руку Северуса в свою и легонько сжал, пытаясь выразить в этом жесте все то, что чувствовал. Друзья были важны для него ничуть не меньше, чем отношения со Снейпом, он не хотел ссориться с ними. И еще больше ему хотелось, чтобы друзья порадовались за него.

Неизвестно как, но Северус его понял. Сжав его пальцы в ответ, он улыбнулся кончиками губ и постарался придать своему лицу если не дружелюбное, то хотя бы нейтральное выражение. Высвободив руку, он застегнул наглухо рубашку и сюртук и шагнул к друзьям Гарри, которые нерешительно жались у камина.

— Мисс Грейнджер, мистер Уизли, — официальным тоном произнес профессор. — Гарри не предупредил меня о вашем визите, поэтому я немного… растерялся. Проходите. Поужинаете с нами? Я сейчас скажу эльфам, чтобы накрыли на четверых.

Приоткрывшиеся от удивления рты и округлившиеся глаза были ему наградой за такую тираду. Молодые люди переглянулись уже в который раз за этот вечер и сделали несколько нерешительных шагов к обеденному столу.

Во время ужина за столом царило напряжение. Гермиона и Рон почти ничего не ели, большую часть времени переводили взгляд со Снейпа на Гарри и обратно. Сам Снейп держался холодно и отстраненно, искренне недоумевая, как Гарри вообще могла прийти в голову такая идея. И только Гарри пытался поддерживать видимость цивилизованной беседы.

— Как прошел день? — спросил он, как будто за столом были только он и Северус.

— Как обычно, — Снейп пожал плечами, ни на кого не глядя. — Без особых катастроф, но и похвастаться нечем. Единственные пристойные зелья, как всегда, удались только мистеру Малфою и мисс Грейнджер.

Гермиона чуть не поперхнулась от такого заявления, покраснев от удовольствия и смущения. Рон недовольно нахмурился, а Гарри едва заметно улыбнулся.

— Как твоя подготовка к экзаменам? — в свою очередь спросил Снейп, пытаясь вести себя так, как будто здесь действительно были только он и Гарри.

— Я все еще немного отстаю, — мальчик недовольно поморщился. — Трансфигурация — это что-то невероятное, а мои шансы сдать экзамен по Зельям просто равны нулю, — он усмехнулся.

— Возможно, тебе стоит заниматься усерднее эти несколько последних дней, — заметил Снейп.

— Возможно, тебе стоит позаниматься со мной в выходные? — с надеждой спросил Гарри. — Будет обидно, если я не смогу продолжить обучение Зельям в следующем году.

— Хорошо, — согласился Северус.

Когда все было съедено и тарелки исчезли со стола, профессор одарил каждого из своих студентов тяжелым взглядом и встал.

— Мне нужно заняться проверкой эссе второго курса, — сказал он. — Поэтому я вас покидаю. Мисс Грейнджер, мистер Уизли, надеюсь, вам не нужно говорить, что все увиденное вами сегодня здесь никогда не должно обсуждаться вслух? — Дождавшись кивка от обоих, он продолжил: — Гарри, не забудь вывести своих друзей тем же путем, что вы сюда пришли. Гриффиндорцы, покидающие мои комнаты поздно вечером, будут выглядеть несколько подозрительно.

— Конечно, мог не говорить, я бы и сам додумался, — Гарри недовольно скривился.

— И не стоит задерживаться здесь: отбой никто не отменял. Я лично сниму с вас баллы, если после десяти в этих комнатах будет кто-то, кого здесь быть не должно, это понятно?

— Да, сэр, — Гарри шутливо отсалютовал ему.

Снейп спрятал улыбку за кривой усмешкой и направился в свой кабинет, на ходу коротко кивнув Грейнджер и Уизли. Гарри выждал пару секунд и пошел за ним с таким расчетом, чтобы догнать у двери.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— На здоровье, — сухо ответил Снейп. — Мне было не так уж трудно, хотя не могу сказать, что я получил удовольствие.

— Зато, я надеюсь, они больше не будут меня доставать своей заботой, — Гарри улыбнулся чуть печально. — Думаю, они поняли, что мне здесь ничего не угрожает.

— Для тебя это так важно? Их мнение? — поинтересовался Северус.

— Они мои лучшие друзья. Они были со мной с первого года. И мне хотелось бы, чтобы они были со мной до конца, — Гарри пожал плечами. — Ближе их у меня никого нет… Вернее, не было. — Гарри неожиданно порывисто обнял Снейпа. Тот тихо рассмеялся, обхватил его одной рукой за плечи и поцеловал в макушку.

— Если уж для тебя это так важно, то возвращайся к своим друзьям. Пока они не решили, что я здесь делаю с тобой что-нибудь противозаконное. А мне действительно нужно работать.

Гарри кивнул. Никто из них не заметил, что за ними исподтишка наблюдали не в меру любопытные гриффиндорцы. Когда Гарри вернулся к ним в гостиную, они держались неестественно, видно было, что они по-прежнему чем-то озабочены, но не хотят это показывать.

— Мы, наверное, пойдем, — натянуто бодро сказала Гермиона. Рон интенсивно закивал.

— Хорошо, — Гарри кивнул. — Теперь все в порядке? — на всякий случай уточнил он. — Теперь вы мне верите?

— Нам нужно все как следует обдумать, — честно призналась Гермиона. — Увидимся на занятиях.

Он кивнул и проводил их обратно в свою комнату, где они попрощались. Друзья направились в гриффиндорскую башню, а Гарри вернулся в подземелья.

— Ты видела то же, что и я? — обеспокоено спросил Рон, когда они оказались на первой же лестнице.

— Да, — в голосе девушки чувствовалось напряжение.

— Это ведь ненормально, правда?

— Абсолютно, — согласилась Гермиона. — Думаю, нам нужно будет завтра же отправиться в библиотеку и посмотреть подшивки газет прошлых лет.

— С чего это вдруг? — не понял Рон.

— Не знаю, как тебе, а мне стало очень интересно, кто же такой Томас Браун и почему его имя должно было помочь Гарри сблизиться со Снейпом по мнению двойника профессора из той альтернативной реальности…

* * *

Гарри пришло в голову, что готовиться к экзамену по Трансфигурации, который должен был состояться на следующий день, лучше всего на улице, где-нибудь на берегу озера. Свежий воздух, благодатная тень деревьев и тишина помогали ему не сойти с ума от объема информации, который необходимо было усвоить. Он никак не ожидал, что друзья найдут его здесь. Он был уверен, что они предпочитают заниматься наедине друг с другом. Однако в настоящий момент они стремительно приближались к нему с книгами в руках. Когда они подошли ближе, Гарри заволновался. Такое решительное выражение на лице Гермионы не предвещало ничего хорошего. Смущение и растерянность на лице Рона пугали еще больше.

— Что случилось? — спросил он вместо приветствия.

— Гарри, нам надо… — начала Гермиоа, но он перебил ее:

— Со мной поговорить, это я уже понял, — Гарри нахмурился. — Что на этот раз?

— Гарри, мы долго размышляли над тем, что увидели, когда ты привел нас к Снейпу, — волнуясь, заговорила его подруга, старательно не глядя ему в глаза. — Нам показалось, что это не совсем нормально…

— Что именно? — не понял Гарри, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно.

— А то ты не понимаешь? — вступил Рон. — Ты зовешь его по имени, вы держитесь за руки, обнимаетесь, он тебя целовал… сюда, — он красноречиво указал на свое темечко. — И еще неизвестно, куда он тебя целует, когда рядом никого нет.

От шока Гарри не сразу нашел, что сказать. Это вот такие выводы они сделали из своих наблюдений? Ему бы такое и в голову не пришло.

— Вы что, с ума сошли? — растеряно пробормотал он. — Это совсем не то, что вы думаете. Рон, тебя разве твой отец никогда не обнимает?

— Последние десять лет нет, — с готовностью заявил Рон.

— Ну а меня первые десять никто не обнимал, — насупился Гарри. — Так что это нужно прежде всего мне.

— А ты никогда не задумывался о мотивах Снейпа? Зачем это нужно ему? — спросила Гермиона. Голос ее дрожал. — С чего вдруг он стал так… нежен? Разве это на него похоже?

Гарри не знал, что ответить. Он так долго жаждал отцовской ласки, так стремился к ней, что мотивы Снейпа его просто не интересовали. Или он просто не мог себе представить никаких других мотивов, кроме отцовских чувств. То, на что намекали его друзья, было дико, грязно и абсолютно невозможно.

— Да откуда ты знаешь, что на него может быть похоже, а что нет? — зло спросил он у Гермионы, вскакивая на ноги. — Ты его вообще не знаешь. Никто его не знает, кроме меня! Не смейте говорить о нем такие вещи.

— Гарри, я понимаю, что ты хочешь иметь семью, — рассудительно заметила Гермиона. — И понимаю, что в альтернативном мире ты увидел приемлемую тебе модель отношений. Но наш Снейп не растил тебя с детства. До недавнего времени он даже спокойно говорить с тобой не мог. Ты для него не ребенок. И если предположить в нем определенные наклонности, то…

— Да с чего вы взяли, что у него есть эти наклонности? — чуть не закричал Гарри. — Вам просто хочется очернить его в моих глазах, хочется нас поссорить. Почему вы просто не можете позволить мне быть счастливым? — с болью в голосе спросил он. — Почему я не могу иметь свою семью?

— Гарри, — в голосе Гермионы слышались слезы, — ты имеешь право быть счастливым, но мы не хотим, чтобы кто-то использовал твое стремление иметь семью в своих грязных целях!

— Не желаю вас слушать, — зло прошипел Гарри, схватил свои учебники и повернулся, чтобы уйти, но окрик Гермионы заставил его замереть на месте:

— Имя Томас Браун тебе что-нибудь говорит? Ты знаешь, кто это?

Гарри остановился, но не повернулся. Он не мог заставить себя уйти, хотя чувствовал, что если останется, то все это очень скверно закончится, случится что-нибудь ужасное. Он хотел и боялся узнать, кто такой этот Браун, чье имя заставляет Снейпа вздрагивать и выводит его из себя.

— Томас Браун три года был профессором Зелий и деканом Слизерина. Последний год его работы в Хогвартсе пришелся на первый год учебы здесь Снейпа.

— И что? — голос звучал напряженно. Гарри трясло от волнения.

— В конце года его уволили. Знаешь за что? Он был педофилом, Гарри. Ничего не смогли доказать, но показания мальчика с первого курса позволили совету попечителей уволить Брауна. Этим мальчиком был Снейп.

От этих слов у Гарри все похолодело внутри. Он почувствовал себя отвратительно. Нечто подобное он испытывал, когда залез в Омут Памяти Снейпа. Тогда он стал свидетелем очень неприятной сцены из прошлого Северуса без его желания, а в этот раз… Гарри был уверен, что Снейп не хотел бы, чтобы Гарри узнал об этом. Было в этом что-то непристойное. И пусть зельевар и здесь был только жертвой, наверняка он стыдился этой части своего прошлого. Достаточно было вспомнить его реакцию на имя своего бывшего профессора.

— Подумай, Гарри, — продолжала Гермиона. — Если он получил в детстве такую психологическую травму, то он вполне может испытывать к тебе совсем не такое влечение, какое тебе хотелось бы. Мы не хотим поссорить вас. Мы хотим, чтобы ты был осторожен.

— Да, приятель, не успеешь оглянуться, как вдруг окажешься в его постели, — подал голос до сих пор молчавший Рон.

— Я уже там был, — с горьким сарказмом ответил Гарри и, не дожидаясь какой-либо реакции, побежал к замку. Глаза ему жгли слезы.

Он шел, не разбирая дороги туда, куда несли его ноги. В ушах все еще звучали слова Гермионы, а перед глазами проплывали воспоминания. Каждое прикосновение, каждое объятие, каждый невинный поцелуй теперь казался Гарри частью какого-то чудовищного, мерзкого плана. И от этого становилось очень плохо. Не оттого, что у Снейпа могли быть скрытые мотивы, а оттого, что Гарри больше не мог ему доверять. Наверное, это годы неприятностей, лишений и разочарований сейчас говорили в нем, но он был склонен верить в худшее.

Гарри остановился только тогда, когда понял, что ноги несут его в подземелья, в кабинет профессора Снейпа. Разозлившись на самого себя, мальчик метнулся в боковой коридор, который никуда не вел, и остановился там. Слезы все-таки переполнили глаза и пролились горячими струйками. От отчаяния Гарри глухо зарычал и с силой ударил кулаком по стене, сбив костяшки пальцев в кровь.

Наверное, будь у него время подумать, как следует проанализировать свои отношения со Снейпом и слова Гермионы, останься он наедине с самим собой хотя бы на час, ничего страшного так и не случилось бы. Он успокоился бы, понял бы всю несостоятельность подозрений его друзей и глупость собственных сомнений. Но у него не было этого часа. Теплая ладонь легла на его плечо, когда его все еще бил нервный озноб, и знакомый, недавно еще такой родной, голос озабоченно спросил:

— Гарри, что ты здесь делаешь? Я видел, как ты сюда повернул и как ты дрался со стеной. Что случилось?

Мальчик дернулся, резко поворачиваясь и одновременно скидывая с себя руку. Он смотрел на Снейпа покрасневшими от слез глазами, в которых плескались уже почти забытые ненависть и презрение. От этого взгляда Северус озадачено нахмурился и вопросительно приподнял бровь.

— Не трогай меня, — процедил Гарри.

— Не буду, если ты объяснишь, с чего вдруг такая просьба, — голос Снейпа звучал спокойно.

— Чего ты от меня хочешь? — невпопад спросил Гарри довольно агрессивно.

— Я не понимаю, — Северус покачал головой, глядя на Гарри со смесью страха и заботы.

— Все эти твои объятия, прикосновения — к чему они? Чего ты на самом деле от меня хочешь?

Гарри заметил, как побледнел Снейп, как сжались его губы и потемнел взгляд. Почему-то мальчик воспринял это, как признание вины. Он скривился, демонстрируя свое отношение.

— Значит, это правда? Значит, тебе не сын был нужен. Ты просто хотел затащить меня в постель, ты воспользовался моей доверчивостью, моим отношением к тебе! Как ты мог? За что? За то, что сделал с тобой Томас Браун? Почему я всегда должен отдуваться за тех, кто причинял тебе боль в детстве? Почему я должен нести ответственность за то, что произошло еще до моего рождения? — от крика голос Гарри охрип. Он совершенно неприлично всхлипнул, как девчонка, и спрятал лицо в руках.

Поэтому он не видел, как лицо зельевара продолжило меняться, стремительно превращаясь в ту надменную, всем недовольную маску, которую привыкли видеть окружающие. Не видел, как что-то умирает в его взгляде, навсегда хороня где-то в недрах души своего хозяина человеческую сущность. Всего через несколько мгновений на Гарри взирал профессор Снейп, которого мальчик знал уже много лет.

— Как же я ошибался в вас, Поттер, — прошипел зельевар. Это заставило Гарри снова посмотреть на него. — Вы все тот же недалекий мальчишка, которым были всегда. Не видите дальше своего носа и готовы все перевернуть с ног на голову, если уж вам в голову взбредет какая-нибудь сумасшедшая теория.

Гарри смотрел на него испуганно. Он уже отвык от такого обращения наедине. Ему казалось, что Снейп больше никогда не будет так говорить с ним, когда никто на них не смотрит. Он только сейчас понял, что на самом деле не обвинить Северуса хотел, а услышать, как он с легкостью разобьет нелепые предположения, может, посмеется над ним, но все случилось совсем иначе. Зельевар смотрел на него с ненавистью.

— Если бы вы немного раскинули мозгами, которых у вас, судя по всему, просто нет, то могли бы сами догадаться, что никаких скрытых мотивов по отношению к вам у меня нет. А если бы вы элементарно напрягли свою память, то могли бы вспомнить, что ко всем прикосновениям, ко всем объятиям вы стремились сами, провоцировали меня, пока я не научился делать то, что было приятно вам. Так что это еще вопрос, у кого из нас нездоровые наклонности.

Гарри не мог вымолвить ни слова. Осознание собственной ошибки обрушилось на него, придавливая к земле, мешая дышать. Он шагнул к Северусу, но тот брезгливо попятился назад.

— Я не желаю больше видеть вас в своих комнатах. Можете не беспокоиться за свои вещи: эльфы доставят их в комнату, в которой вы жили до сих пор. Можете остаться там или вернуться в свою башню, мне все равно. Я хотел бы иметь возможность никогда больше вас не видеть.

Он резко развернулся и стремительным шагом удалился. Мантия, как и прежде, развевалась за его спиной.

Гарри чуть слышно застонал. Так плохо ему не было еще никогда. Как он мог быть таким идиотом и так обидеть Снейпа? Сам утверждал, что знает Северуса, как никто, и поверил первому же навету. Он в одну секунду умудрился сломать то, что старательно возводил почти полгода. И как ему теперь все исправить? Едва ли был какой-то способ.

«Нет, — попытался убедить сам себя Гарри, — он успокоится. Я попрошу прощения, и он меня простит. Не может не простить, не может не понять…»

Но идти за Снейпом сейчас было неблагоразумно. Пусть тот сначала выпустит пар, а то еще пришибет от полноты чувств. Гарри понимал, что нанес зельевару сильное оскорбление. Возможно, любого другого тот бы убил за такое. Но они должны помириться. Потому что Гарри не знал, как дальше жить, если они не помирятся.

Мальчик сам не понял, как оказался напротив коридора Одноглазой Ведьмы. Он замер. Идти в башню ему совсем не хотелось. Наткнуться где-либо на своих друзей хотелось еще меньше. Вернуться домой он не мог: вдруг Снейп пошел туда. Сидеть в комнате, которая считалась его, было бы невыносимо. Если эльфы притащат туда его вещи, он вполне может свихнуться.

Не вполне отдавая себе отчет в том, что он делает, Гарри шагнул в потайной коридор, который вел в Сладкое Королевство. Он не осознавал, что все, произошедшее сегодня, было предопределено судьбой, что он ничего не мог с этим сделать. Выбор дается не всегда. Некоторые возможности в жизни просто не избежать.

* * *

Снейп действительно отправился в свои комнаты. Он не мог позволить кому-то увидеть себя таким. Так больно ему не было, пожалуй, с конца первого курса. Именно тогда он последний раз потерял то, что было ему по-настоящему дорого. После этого он уже не позволял себе к кому-либо привязываться. И вот теперь, много лет спустя, он позволил себе чувства, и теперь обречен снова страдать.

Ему было больно. Он готов был руками вырвать у себя сердце и сжечь его, только чтобы оно не ныло так. Разве можно такое вынести? Предательство человека, которому он доверял. Единственного человека, которому доверял. Человека, который, как думал Снейп, доверяет ему. Снейп не ожидал от Гарри такого подвоха. Мальчик сам казался таким хрупким, травмированным, нуждающимся в поддержке. Он сам стремился к нему, как мог Северус ожидать, что в один прекрасный день он обвинит его в попытке совращения?

Он был зол. Зол, как никогда в жизни. Ему хотелось что-нибудь сломать или кого-нибудь убить. Северус оглянулся вокруг. Забытый на столе учебник, брошенная на ручке кресла мантия, сдвинутое кресло — даже в гостиной все напоминало о Гарри. Повинуясь какой-то силе, Северус схватил книгу и мантию и резким движением забросил их в комнату Гарри. Одним взмахом палочки он захлопнул дверь, другим превратил эту дверь в кусок стены. Еще несколько взмахов — и в гостиной наступил абсолютный порядок. Теперь ничего не указывало на то, что здесь живет кто-то кроме Снейпа.

Мужчина с глухим стоном рухнул на диван и уронил голову на руки. Да, теперь казалось, что Гарри здесь никогда не было, но это не избавило от боли. Ведь на самом деле ему хотелось, чтобы мальчик был здесь, как прежде, чтобы их последнего разговора просто не было.

Снейп не понимал, как вообще все это могло произойти. Как Гарри только в голову такое пришло? Откуда он взял эти подозрения? Откуда Гарри мог узнать про профессора Брауна? Кто мог рассказать ему эту грязную историю? Кто мог надоумить его сделать подобные выводы из той истории? Кому нужно было извалять в грязи единственное светлое чувство, которое было в жизни Северуса?

Ответ был только один. Конечно, Гарри не мог сам додуматься до такого. А кто не так давно уже упоминал Брауна и грозил повторением сценария? Правильно. Дамблдор.

Снейп был уверен, что старый волшебник не сам говорил с Гарри, ему бы тот не поверил. Значит, он просто кому-то намекнул. Северус тут же вспомнил, как несколько дней назад Гарри приводил домой своих вездесущих друзей. Которым наверняка именно Дамблдор рассказал, что Гарри живет с ним. Больше некому. Как именно он им об этом рассказал? Может, тогда-то директор и намекнул им на нездоровые отношения, существующие между учеником и его учителем? Северус глухо рассмеялся.

— Поздравляю, Альбус, — хрипло прошептал он. — Замечательная провокация. Вы знаете, на что меня можно поймать…

Северус встал с дивана, взмахом палочки снял маскирующие чары с двери и вошел в комнату Гарри. Он подобрал с пола валявшиеся там мантию и учебник. Мантию он повесил в шкаф, а учебник отнес к столу, на котором царил ужасный бардак. Снейп закатил глаза. Мальчишки есть мальчишки. Руки сами собой начали аккуратно складывать разбросанные пергаменты, отбирать в одну стопку книжки, чтобы потом поставить их в шкаф. Северус убеждал себя, что Гарри все равно придет сюда. Тогда они помирятся. Больше он не позволит Дамблдору спровоцировать себя.

Одна из книг, лежавшая под грудой пергаментов, привлекла внимание Снейпа. Она называлась «Зелья для веселья». Когда-то это была его любимая книга. Как она могла здесь оказаться? Потом он вспомнил, что отдал ее еще двойнику Гарри, когда они заполняли его книжные шкафы. Тот сказал, что тоже любил эту книгу в детстве. Северус не смог сдержать улыбку, проводя пальцами по потрепанной обложке, потом он раскрыл книгу и перелистал страницы. Из книги выпал сложенный пополам листок пергамента. Снейп поднял его и раскрыл. Первые же написанные слова заставили голову пойти кругом. Вверху пергамента посередине было написано: «Привет, Гарри!».

Северус положил книгу обратно на стол, держа в руках пергамент. Прошло несколько мгновений, прежде чем он решился снова его развернуть и прочитать то, что было написано дальше. С каждым прочитанным словом он все больше бледнел.

Привет, Гарри!

Так странно начинать письмо с таких слов, когда знаешь, что пишешь самому себе. Уже не помню, которая это попытка написать письмо. Чем больше я пишу, тем больше понимаю. Не знаю, понял ли ты это сам или это открылось только мне, но все, что произошло с нами, — это не случайность. Я пишу тебе это письмо, чтобы помочь в той миссии, которую я уже исполнил, а тебе еще только предстоит. Я хочу рассказать тебе, как мне удалось победить Волдеморта.

Для начала, я хотел бы спросить: мой Огонь передался тебе? Если нет, то все это не имеет смысла, можешь дальше не читать. Но я почти уверен, что это все-таки произошло, потому что в этом мире он все еще со мной, но я уже не чувствую его частью себя, как было раньше. Это трудно объяснить, поэтому я даже не буду пытаться. Просто мне кажется, что мой Огонь теперь принадлежит тебе. И именно это обстоятельство первым заставило меня задуматься, что все происходящее — закономерность.

Объясню, почему это важно. Именно благодаря своей одержимости я смог победить Волдеморта. Именно она была той силой, о которой он не знал. А подцепил я это проклятие в старинном родовом замке дальних родственников Северуса, чьим единственным наследником он оказался. Они оставили ему замок после своей смерти около года назад. И именно на зимних каникулах мы с отцом отправились осмотреть нашу новую собственность. Он предупреждал меня, что не стоит лазить, где попало, но я не послушался. Теперь мне кажется, что меня тогда вела Судьба. Та же Судьба, которая управляла нами, когда мы готовили зелье. Ровно через год, смекаешь? Видимо, она не нашла другого способа наградить тебя Огнем. Ведь в твоем мире вы с Северусом ненавидите друг друга, а ты сам безвылазно сидишь либо в Хогвартсе, либо у маггловских родственников. Так что схватить это проклятие тебе было просто негде.

Я не знаю, когда это письмо попадет к тебе и попадет ли вообще (об этом чуть позже), много ли ты будешь знать об Огне в тот момент. В любом случае советую обратиться к Диане Новак. Она в этом спец. Ее знают и Дамблдор, и Снейп, так что найти ее не составит труда. Думаю, они сами догадаются к ней обратиться. Однако есть вещи, которые мисс Новак не знает в силу особенностей своей магической школы. Я сейчас говорю об окклюменции.

Я бы вообще ее не упоминал, если бы не опасался, что Северусу может прийти в голову использовать ее для сдерживания твоего Огня. Как это пришло ему в голову в моем мире. Как я понял, ты очень плохо владеешь этой техникой. Так держать! Не вздумай пытаться научиться! Окклюменция здорово помогает усмирить Огонь, запереть его внутри, но тебе не нужно запирать его внутри. Тогда ты не сможешь использовать его как оружие. Так было со мной. Я чуть не погиб в плену Волдеморта, потому что ни боль, ни страх, ни чувство опасности уже не могли заставить Огонь гореть по-настоящему. Именно на этих чувствах я учился его усмирять. И они «сгорели», как говорит Диана. Я их ощущал, но уже не так, как нужно было. Только любовь к отцу (которого ты таковым не считаешь) помогла мне. Она воспламенила Огонь, уничтоживший Волдеморта. Ты не сможешь использовать ее, в тебе просто неоткуда взяться этой любви, вы ненавидите друг друга. К тому же хочу тебя предупредить, что любовь тоже сгорает. Мне кажется, все мои проблемы с Северусом после плена были связаны с этим: я больше не мог любить его так, как раньше. Не мог любить его вообще. Мне пришлось прогуляться в другой мир, чтобы снова обрести эту любовь. Так что будь осторожен с Огнем. Его не зря называют проклятием. Пообщайся с Дианой повнимательнее: вот пример человека, чьи чувства выгорели к чертям. Так что лучше медитируй, и пусть твой страх и твоя боль сгорят, сжигая Волдеморта, а не твоя любовь к кому-либо.

Расскажу тебе о том, как я попал в плен. Это случилось накануне экзаменов. Один недоумок неудачно пошутил по поводу наших с Северусом отношений. Не буду говорить, кто именно. Шутка получилась очень грязной. Ну, знаешь, дескать, мой приемный отец любит меня не как сына, а как мужчину (я краснею, даже когда пишу это). Я постарался как-то смягчить это потом, но Северус просто вышел из себя. Если однажды ваши отношения наладятся, не допускай таких намеков ни от кого, он почему-то очень болезненно на это реагирует, просто с ума сходит. Не знаю, чем это вызвано, он никогда не рассказывал. Но я подозреваю, что здесь что-то в его прошлом. Возможно, из детства, что-то с ним такое произошло. Я даже думать об этом не хочу. Суть в том, что мы поссорились. Это была страшная ссора, у нас таких никогда не было. Я сбежал в Хогсмит. До сих пор не могу понять, чем это было продиктовано. Наверное, все та же Судьба постаралась. Я попал в плен. Остальное, полагаю, ты уже понял.

Я сомневался, стоит ли писать это письмо. Не мог понять, что хочет Судьба: чтобы я предупредил тебя или чтобы не вмешивался. И вот решил все-таки написать, но оставить его здесь, в моей комнате, в книге, которую любил с детства. Если ты должен это знать, ты найдешь письмо. Если нет… Оно так и останется в этой книге. Возможно, ты найдешь его позже. В любом случае, я желаю тебе удачи!

Я очень надеюсь, что у тебя все получится. Надеюсь, что ты выживешь. И еще мне очень хочется, чтобы ты нашел общий язык с Северусом. Присмотрись к нему, пожалуйста. Он хороший человек. И он умеет любить так, как мало кто способен. Лучшего отца я и пожелать бы себе не смог.

Гарри.

Письмо выпало из похолодевших пальцев Снейпа. Он боялся пошевелиться, боялся вздохнуть. Он не хотел, чтобы это движение или вдох ознаменовали собой наступление следующего мгновения. Мгновения, в котором он осознает то, что произошло. Поймет, что Гарри сейчас в смертельной опасности, возможно, уже пленен. Поймет, что увиденное им в голове двойника, станет реальностью. Представит себе ту боль, которую мальчику придется пережить. Осознает, что именно его уроки не дадут Гарри возможности защититься от врагов. И еще он осознает, что последние слова, которые Гарри от него слышал, были: «Я хотел бы иметь возможность больше никогда вас не видеть». Все это обрушится на него с наступлением следующего мгновения… Северус не был уверен, что его сердце не разорвется в тот же миг.

Но остановить время было не в его силах. Северус опустил веки и медленно втянул в себя воздух.